Сейчас Вы здесь:Главная arrow Люди и деньги arrow Занимательные факты arrow В.О. Ключевский

Регулирование финансовой и банковской систем

НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКИЙ И УЧЕБНО-ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЙ ПОРТАЛ

Создан 1 декабря 2008 года проф. Я.А. Гейвандовым

"Всякому теперь кажется, что он мог бы наделать много добра на месте и в должности другого, и только не может сделать его в своей должности. Это причина всех зол. Нужно подумать теперь о том всем нам, как на своем собственном месте сделать добро" (Н.В.Гоголь).
В.О. Ключевский Версия для печати Отправить на e-mail
РФБС.РУ   
Monday, 02 March 2009

В.О. Ключевский

«Труд ценится дорого, когда дешевеет капитал. Ум ценится дорого, когда дешевеет сила».

«На, что им либерализм? Они из него не могут сделать никакого употребления, кроме злоупотребления?».

«Введение морали в политич[ескую] экономию – противоестественная помесь, идеи долга с горошом: выходит ни мораль, ни полит[ическая] экономия, а не то морализирующий грош, не то грошовая мораль. Ублюдок ни в мать, ни в отца, а в сочинившего его ученого удальца».

«Большая разница между профессором и администратором, хотя она выражается только двумя буквами: задача первого – заставить себя слушать, задача второго – заставить себя слушаться».

«Люди самолюбивые любят власть, люди честолюбивые – влияние, люди надменные ищут и того и другого, люди размышляющие презирают и то и другое».

«При них был порядок не потому, что они его умели установить, а потому, что не сумели его разрушить».

«Есть два рода дураков: одни не понимают того, что обязаны понимать все; другие понимают то, чего не должен понимать никто».

«Если тень человека идет впереди его, это не значит еще, что человек идет за своей тенью».

«Наша государственная машина приспособлена к обороне, а не к нападению. Она дает нам столько же устойчивости, сколько отнимает подвижности. Когда мы пассивно отбиваемся, мы сильнее себя, ибо к нашим оборонительным силам присоединяется еще наше неумение скоро понять свое бессилие, т.е. наша храбрость (стойкость) увеличивается тем, что, испугавшись, мы не скоро собираемся бежать. Напротив, нападая, мы действуем только 10% своих сил, остальное тратится на то, чтобы привести в движение эти 10%. Мы точно тяжеловооруженный рыцарь средних веков. Нас победит не тот, кто рыцарски правильно атакует нас с фронта, а кто из-под брюха лошади схватит нас за ногу и перекувырнет: как таракан, опрокинувшийся на спину, мы, не теряя штатного количества наших сил, будем бессильно шевелить ногами, ища точки опоры. Сила есть акт, а не потенция; не соединенная с дисциплиной, она сама себя убивает. Мы низшие организмы в международной зоологии: продолжаем двигаться и после того, как потеряем голову».

«Мы много передумали, о чем прежде никто у нас не думал; но то, до чего мы додумались, было чистое знание без практического приложения. Мы стали более знающими, но еще не успели стать более умелыми. Мы привыкли смотреть на общественный порядок с фасада, какой показывало нам начальство, а теперь нам позволили, даже предписали заглянуть на него с заднего крыльца: мы увидели, как строится он, на чем держится и чем движется. Узнать – это значит узнать много, но нужно еще больше подумать, чтобы суметь воспользоваться этим знаньем, выучиться строить и двигать общественный порядок. С большим грузом знания, но с прежними недостатками уменья мы стали резонерами, не сделавшись дельцами. Вот почему наши проекты умнее наших действий, почему мы лучше рассуждаем в гостиных, чем действуем в собраниях, почему мы умно спрашиваем и глупо отвечаем. Мы – музыканты, отвыкшие играть вследствие привычки размышлять о музыке».

«Из большого и пренебрегаемого полуаз[иатского] государства Петр сделал европейскую державу, ставшую еще больше прежнего, но больше прежнего и ненавидимую. Он лучше обеспечил внешнюю безопасность этого государства, но усилил международный страх к нему, международную злобу против страны».

Из инструкции Петра Первого новоучрежденному Сенату: «Денег как возможно собирать, понеже деньги суть артериею войны».

«В своих фабриках и компаниях Петр соединил принудительность предприятия с монопольностью производства. Такое казенно-парниковое воспитание промышленности неизбежно вело к правительственному вмешательству, а мелочная регламентация и придирчивый надзор при непривычке к делу отпугивал охотников. Была и еще одна помеха успехам промышленности: это – запуганность капиталов. При общем бесправии внизу и произволе наверху робкие люди не пускали в оборот своих сбережений: крестьяне и рядовые промышленные люди прятали их в землю от помещиков, от податных и таможенных сборщиков, а дворяне по ходячему тогда между ними правилу стричь своих крестьян догола, как овец, не желая колоть глаза другим столь благоприобретаемыми избытками, запирали свое золото в ларцы или, кто поумнее, отправляли его в лондонские, венецианские и амстердамские банки. Так свидетельствуют современники Петра, прибавляя, что сам князь Меньшиков держал в Лондоне на вкладе не один миллион. Таким образом, из народнохозяйственного оборота уходила масса капитала. Но капитал, воздерживавшийся от своего права нарастать оборотом, тогда почитался тунеядцем, лишавшим казну ее законной прибыли, десятой деньги, 5% сбора с оборота, и преследовался как контрабанда, подлежавшая полицейской выемке». (с. 109).

«В первые годы Северной войны был издан указ: кто станет деньги в землю хоронить, а кто про то доведет и деньги вынет, доносчику из тех денег треть, а остальное на государя».

 
< Пред.   След. >

Свежие публикации