Я.А. Гейвандов. Социально-правовая природа денежно-кредитной системы

(статья была написана в апреле-июне 2003 г. и опубликована в журнале Финансовое право. 2003. № 6. С. 30-34)

Будучи объективно существующим явлением общественной, политической и экономической жизни, денежно-кредитная система в целом и ее часть – банковская система, пожалуй, более чем какие-либо иные правовые или экономические механизмы могут способствовать либо экономическому росту, социально-политической стабильности, либо спровоцировать кризисные явления, экономическое обнищание население и как следствие - социально-политическую нестабильность государства и общества. Причем кризисные явления и социальная нестабильность могут возникать на региональном, национальном и международном уровнях.

Подобными примерами богата история каждого государства. В современной России только за последние 15 лет недостатки в денежно-кредитной сфере породили многочисленные кризисные явления. В сотни и тысячи раз снизился экономический потенциал государства, общества и большей части населения страны. Негативные явления охватили различные сферы российского общества от промышленного производства до социального обеспечения населения, от обеспечения безопасности государства до личной защищенности граждан. Опыт функционирования современной России как государства с переходной экономикой подтверждает тезис о социально-правовой, а не только экономической природе денежно-кредитной системы и денежно-кредитных отношений.

Социально-правовой характер экономических отношений в денежно-кредитной сфере должен учитываться не только при подготовке и реализации экономических реформ, но и в ходе ежедневной регулирующей деятельности государственных органов и их должностных лиц, а также предпринимателями, менеджерами коммерческих и некоммерческих организаций. Именно социально-правовая природа денежно-кредитной сферы обусловила вывод о том, что эта сфера общественных отношений не может оставаться вне государственного регулирующего воздействия, так как она оказывает прямое влияние на поступательный экономический рост, социальную и политическую стабильность любого общества.

Особая социальная природа банков и иных денежно-кредитных институтов обусловлена не только российскими особенностями или трудностями экономики переходного периода. Социальная сущность денежно-кредитной системы - объективное явление, присущее всем государствам во все времена. По мнению ведущих специалистов в области банкового права США, «банки продолжают считаться, как и во времена образования республики, предприятиями, деятельность которых должно ограничивать, иначе, подобно Левиафану, они опутают своими нитями все общество»[1].

То же самое можно сказать в отношении других государств и валютно-финансовых институтов международного, транснационального уровня в связи с негативными общественно-экономическими явлениями и тенденциями последних лет, которые угрожают не только отдельным государствам, но и международному сообществу в целом: экономические кризисные явления; валютно-финансовая нестабильность; использование международной денежно-кредитной системы для финансирования терроризма, всевозможных преступных операций не только на индивидуальном, групповом или национальном уровнях, но и на государственном, а порою и на международном уровнях. Все это с неизбежностью приводит к тому, что проблемы денежно-кредитной системы и ее составной части – банковской системы приобретают не просто социальное, а жизненно важное для международного сообщества значение, требует большего сплочения и координации усилий государств, намеренных сохранить социально-политическую стабильность на своих территориях и в мире в целом.

Такой подход вовсе не свидетельствует об отказе от принципов свободной экономики. Но, когда свобода одного лица или группы лиц прямо или косвенно ущемляет неотъемлемые права и законные интересы других лиц, например, применительно к транснациональным денежно-кредитным отношениям, международное сообщество и правительства отдельных государств вправе применять меры, ограничивающие возможности использования банковской и иных видов деятельности в денежно-кредитной сфере в антисоциальных целях. Тем самым заинтересованные государства ограничивают возможность возникновения причин и условий, способных породить наступление негативных социальных, экономических и политических последствий для своих народов и всего международного сообщества.

Без разумного регулирования мировая или национальная денежно-кредитная система в процессе своего функционирования не способны преодолеть реально возникающие противоречия и обеспечить баланс интересов участников денежно-кредитных отношений.

На международном уровне такого рода противоречия и проблемы возникают между государствами-лидерами, создавшими существующую мировую валютно-финансовую систему и управляющими ею; другими государствами, имеющими относительно устойчивую экономику и относительно высокий уровень жизни; и слаборазвитыми бедными государствами.

На национальном уровне противоречия в денежно-кредитной сфере могут возникать между представителями различных групп населения, а также между населением и государством. Например, существуют противоречия между предпринимателями, занятыми извлечением прибыли в денежно-кредитной сфере; возникают противоречия между кредитными и иными коммерческими институтами; противоречия между потребителями банковских и иных услуг в денежно-кредитной сфере и предпринимателями, оказывающими такие услуги; противоречия между вышеупомянутыми лицами и государством.

Возможны и более глубокие социально-экономические противоречия между большей частью населения и самим государством, например, при осуществлении государственной денежно-кредитной политики (курсовая политика, устойчивость национальной валюты, политика в отношении валют иностранных государств, обеспечение стабильности денежно-кредитной системы, бесперебойности платежей и расчетов и т.п.). Однако все эти противоречия не должны приобретать неразрешимый характер. Необходимо наблюдать за возникновением подобных противоречий и для их преодоления принимать меры, основанные на эффективном позитивном вмешательстве государства, на создании и функционировании механизма защиты прав и законных интересов всех участников экономических отношений, на реальном использовании рыночной конкуренции и т.п. Поэтому на национальном уровне важной социально-экономической задачей государства должна стать денежно-кредитная политика, направленная на обеспечение баланса интересов государства и общества, кредитных и иных коммерческих организаций, функционирующих в денежно-кредитной сфере, а также их клиентов.

Отсутствие осторожного и взвешенного подхода к денежно-кредитной сфере со стороны государства издавна приводило к народным волнениям и социальным потрясениям. Так, Л.Н. Гумилев отмечал, что причиной первого в Киеве погрома по этническому признаку в 1113 г. стала именно необдуманная денежно-кредитная политика князя Святополка, который в целях реализации своей государственной политики и улучшения своего финансового положения пригласил из Германии ростовщиков, предоставив им неограниченную свободу в финансовых операциях. Такая политика способствовала возникновению многочисленных проблем на финансовом рынке и привела к социальным волнениям. У непривычных к ростовщичеству киевлян была отобрана большая часть клиентуры. Кроме того, кредитуя великого князя, ростовщики требовали для себя максимальной прибыли. Учитывая, что наиболее прибыльным коммерческим предприятием в то время была торговля рабами, они подталкивали Святополка к военным походам, целью которых был захват пленников, служивших платой великого князя ростовщикам. Результат такой государственной политики проявился после смерти Святополка в 1113 г., когда киевляне, недовольные его политикой, разграбили и расправились не только с ростовщиками еврейского происхождения и купцами, но и с их славянскими сторонниками; многими киевскими боярами и военачальниками. Их истребление удалось прекратить лишь приглашенному в Киев князю Владимиру Мономаху. Ростовщикам дали возможность сохранить все нажитое на Руси, но отказали в праве на жительство на ее территории и предложили покинуть Киевскую Русь[2].

О социальной природе денежно-кредитных отношений свидетельствуют и другие источники. Так, М.Ф. Орлов в своем труде «О государственном кредите», написанном в 1832 г., обратил внимание на существование двух способов приобретения финансовых богатств: или насилием, или строгой бережливостью, основанной на развитии предпринимательства и заботе об «общественной пользе». По его мнению, «первый способ приобретать (т.е. насилием – Я.Г.) был некогда в большом употреблении, да и в наши времена, к стыду просвещения, он не совсем еще оставлен. Он был источником обогащения правительств в Средние века, изгнал некогда евреев из большей части Европы и ограбил их достояние, истребил огнем и мечом туземный род американцев и присудил Монтезюму к жестокой пытке, был поводом долгих кровопролитных войн и разорил вместе побежденных и победителей». Вообще «сей способ принадлежит временам варварства, или похищения короны, или переворотов. Ныне он предан ненависти и проклятию народов». В связи такой «особенностью» денежно-кредитных отношений М.Ф. Орлов предлагал оценивать «кредит как единственное средство, могущее закрыть навсегда ужасную эпоху политических переворотов и начать счастливую эру постепенных гражданских преобразований»[3]. Однако упомянутые рекомендации так и не были приняты в России в качестве принципа государственной денежно-кредитной политики.

Денежно-кредитная политика, приводящая к обнищанию населения, применялась и в XIX, и в XX вв., и в период советской власти, и в «новой» России после распада Советского Союза. Можно привести примеры из современной новейшей истории России, когда реальная государственная денежная и кредитная политика либо не проводилась вовсе, либо проводилась в интересах отдельных личностей или корпоративных групп населения; либо проводилась в целях изъятия или обесценения денежных средств населения. Это и период 1991-1992 гг., когда в результате «государственной денежно-кредитной политики» наступило обнищание большей части советского, а затем российского населения. Это бесконтрольное создание и функционирование кредитных организаций в 1987-1992 гг., когда большая их часть не могла быть создана с использованием законно нажитых капиталов, когда не существовало элементарной институциональной базы и подготовленных специалистов; когда заведомо было известно, что создававшиеся в тот период кредитные организации неспособны оказывать потребителям качественные банковские услуги. Это годы гиперинфляции и «черный вторник» 1994 г. Это период бесконтрольного создания финансовых пирамид, ограбивших население в 1994-1997 гг. Это период, когда в обиход российской политической и экономической жизни вошли такие термины, как «семибанкирщина», «олигархи», т.е. когда решения общенационального характера принимались от имени государства, но под руководством и в интересах небольшой группы частных лиц. Так, вполне серьезно с 1996 г. и до середины 1998 г. в обществе обсуждался вопрос о реальных возможностях наиболее крупных банков влиять на внутриполитическую ситуацию в стране. В средствах массовой информации появился термин «война банков», характеризующий состояние конкурентных отношений крупных российских банкиров вовсе не по поводу их предпринимательской деятельности на рынке банковских услуг, а в связи с характером и уровнем их влияния на государственную власть в России. При этом даже намек на попытку усиления роли государства в сфере регулирования экономических процессов, и в частности в денежно-кредитной сфере, прозвучавший в середине 1997 г. (попытка отстранение крупных банков от бюджетных денег, установление экономических нормативов для кредитных организаций и т.п.), вызвал негативную реакцию со стороны собственников и руководителей наиболее крупных кредитных организаций.

Например, активное противодействие оказывалось при попытке государства изменить существовавшую практику размещения государственных бюджетных средств и средств государственных внебюджетных фондов в избранных коммерческих банках. Реализация государственной денежно-кредитной политики, основанной на нормах нравственности и законности, обязывала государство поддерживать такие условия размещения свободных государственных денежных средств, которые бы обеспечили их использование в интересах всего общества, а не отдельных его представителей[4]. В этом плане заслуживает внимания позиция Правительства г. Москвы о том, что «средства налогоплательщиков по социально-экономическим и этическим соображениям не должны служить источником доходов коммерческих банков»[5].

Как отмечалось в одном из периодических изданий того времени, намерение Президента России вопреки ожиданиям крупных финансово-промышленных групп взять курс на укрепление роли государства, на создание жесткой системы финансового контроля и отделение бизнеса от государства вызывало у них недовольство. Это породило напряженную ситуацию в стране, получившую в прессе название «война банков»[6]. Встречи Президента РФ с руководителями ведущих российских банков того периода преподносились контролируемыми ими средствами массовой информации как важнейшие внутриполитические события. К чему привели такие встречи, показал август-сентябрь 1998 г., когда в результате кризиса денежно-кредитной системы по населению, экономике, политике, да и по России в целом был нанесен сильнейший удар.

Недопонимание государством и его служащими социальной сущности денежно-кредитной системы способствовало причинению ущерба от ее функционирования не только населению и предпринимателям, но и самому государству. Еще до 1998 г. многие кредитные организации активно занялись деятельностью, названной в средствах массовой информации «бизнесом, основанным на неплатежах в бюджет». Одна из возможных схем выглядела так: не имея возможности получить свои деньги со счетов, открытых в банке, испытывающем финансовые трудности, налогоплательщики-клиенты банка по договоренности с его менеджерами, используя «замороженные» на банковских счетах деньги, формально уплачивали налоги и обязательные платежи в бюджеты различных уровней. Однако перечисленные клиентами кредитных организаций деньги в качестве налоговых и иных обязательных платежей до государственных бюджетов различных уровней фактически не доходили[7]. Банковский бизнес, основанный на неплатежах в бюджет, особый размах приобрел в связи с кризисом денежно-кредитной системы в 1998 г. По опубликованным данным, на 1 февраля 2000 г. такого рода неплатежи государству колебались в пределах от 35 млрд. до 55 млрд. руб. По составленному в январе 2000 г. Министерством по налогам и сборам России рейтингу надежности банков добросовестными признавались лишь Сбербанк и Внешторгбанк[8].

Вышеупомянутые и многие другие примеры характеризуют особое социальное значение денежной и кредитной сферы для обеспечения стабильности общества и государства. Поэтому так важно не забывать о необходимости государственного регулирования денежно-кредитной сферы в интересах всего общества и о нравственной составляющей самого процесса государственного регулирования[9]. Моральные и нравственные нормы являются обязательными не только в межличностных отношениях, но и в политике, экономике, государственном строительстве. По тому, насколько полно воплощаются этические нормы в общественных отношениях, можно судить о нравственном потенциале общества. В связи с этим общество обязано предпринимать шаги, направленные на повышение нравственных требований к своим членам, в особенности в тех сферах, где права граждан и публичные интересы наименее защищены и нарушаются чаще всего.

Тщательно разработанные правовые принципы и правовые гарантии, опирающиеся на понимание социального значения денежно-кредитной сферы и основанные на нравственных правилах, могли бы обеспечить сбалансированность частных и публичных интересов в процессе ее организации и функционирования. Такой подход мог бы, с одной стороны, исключать произвол государства, одновременно обеспечивая требуемый уровень государственного регулирования, а с другой - обеспечить такие формы реализации экономической свободы организаций, предпринимателей и граждан, которые бы не нарушали прав и законных интересов других участников денежно-кредитных правоотношений.

В юридической и экономической литературе при анализе особенностей банковской деятельности и банковской системы исходят, как правило, из единственной модели банковских или, точнее, денежно-кредитных отношений, основанных на принципах, присущих западной цивилизации. Между тем есть и другие модели, само существование которых тоже свидетельствует об особой - социально-правовой, а в некоторых странах и социально-религиозной природе банковской системы и банковской деятельности. Причем эти модели вполне «уживаются» и находят формы для взаимодействия.

В качестве примера можно привести государства, в которых банковская система и банковская деятельность основаны на исламских религиозных положениях и принципах, существенно отличающихся от банковских систем стран Запада и России. Исламским банкам запрещено кредитование под проценты, в связи с чем эти институты функционируют по принципу участия в прибылях и убытках заемщика. К 2000 г. в мире насчитывалось более 150 банков в 40 странах, деятельность которых основывалась на исламских традициях денежно-кредитных отношений. Необходимо заметить, что банки, осуществляющие банковскую деятельность на исламских принципах, действуют не только на государственном уровне в исламских государствах (Иран, Пакистан, Судан, Малайзия). Они функционируют и в банковских системах некоторых светских государств, большинство населения которых мусульмане, а также в Европе и в Америке. Согласно опубликованным данным, так называемые исламские банковские продукты в настоящее время используют и предлагают клиентам такие крупные банковские институты, как ABN Amro, J.P. Morgan, Citibank [10].

Существование банковских систем и банковской деятельности, основанных на исламских традициях, также подтверждает вывод о многоплановости банковской деятельности, банковской системы и денежно-кредитной системы в целом как явления социального.

Таким образом, на особенности банковской деятельности и банковской системы того или иного государства оказывают влияние не только его политическая, экономическая или правовая система. Социальная, духовная среда и даже религиозные воззрения общества (или относительно сплоченной и значительной части общества) могут оказывать влияние и влияют на формы и содержание банковской деятельности, а также на принципы организации и функционирования денежно-кредитной системы либо ее отдельных элементов. Более того, на определенном уровне развития экономики и общества взаимное влияние денежно-кредитных институтов и выполняемых ими видов деятельности может усиливаться. При этом изменяются и дополняются старые либо порождаются новые виды, формы, правила банковской деятельности, либо создаются новые организационные формы с новыми функциональными целями. Например, многие исламские банки стали чаще использовать различные формы банковской деятельности, присущие западным банкам, и наоборот, западные банки заимствуют некоторые специфические методы исламских банков с целью расширения рынка банковских услуг, привлечения новых клиентов и организации взаимодействия на международных рынках.

России (как светскому государству) вовсе не требуется в банковской или какой-либо иной сфере деятельности внедрять исламские или какие-либо иные религиозные принципы в качестве основ функционирования банковской или любой иной регулируемой государством социально-правовой системы[11]. Более того, необходимо пресекать попытки разделить экономику светского, многоконфессионального и многонационального государства по религиозному признаку.

Таким образом, важна не религиозная или какая-либо иная «национальная окраска» видов денежно-кредитной деятельности, а модернизация и внедрение новых форм взаимоотношений государства и денежно-кредитных институтов, государства и общества, банка и клиента, основанных на понимании социально-правовой природы соответствующих правоотношений, причем, во многих случаях, даже тогда, когда соответствующие отношения облечены в частноправовую форму.

Итак, для денежно-кредитных систем большинства государств вне зависимости от религиозных или иных воззрений их населения, вне зависимости от их политико-правового или экономического устройства, является актуальным придание денежно-кредитной сфере, а также экономической и денежно-кредитной политике больше этических, нравственных начал, признаваемых повсеместно. Это могло бы способствовать развитию денежно-кредитных отношений как отношений, имеющих не только экономическую или правовую, но и социально-нравственную природу, ограничивая возможности использования денежно-кредитных систем в каждом конкретном государстве и в мире в целом для достижения антисоциальных целей.